23:00
Не ирония
-- Пора, батюшка, - ответил швейцар, радостно улыбаясь, -- в наш советский колумбарий.
Он даже взмахнул руками. На его добром лице отразилась полная готовность хоть сейчас, предаться огненному погребению.
Людей, которых я могу назвать Друзьями, у меня осталось двое. Более близких людей, чем ssvda я ещё не хоронил. Опыт был интересный, но повторять не хочется. Это было тяжело. А уж каково это, хоронить возлюбленных или детей своих -- я и представлять боюсь.
Я всё равно пропагандирую цинизм и смех над смертью, но в этом случае никакого цинизма и смеха мне не хватило.
На прощание пришло 40 человек. Наверное, это много для 24-летнего человека. Ну, из мужчин плакал один я. Рыдал, как побитая шлюха. Серьёзно. При этом я заметил любопытную деталь. Мой разум продолжал функционировать в нормальном режиме. Я продолжал холодно мыслить и следить за обстановкой, хотя был весь в слезах. То есть, рыдаю, а думаю -- "так, у этого товарища голос, как у поллитровой мыши" (он прощальную речь произносил). А потом ко мне полезли обниматься рыдающие красивые знакомые и незнакомые девушки, а я думаю "о, чья-то сиська".
И ещё меня порадовала тётка в крематории, которая заведовала механизмом и командовала действием. Я был на похоронах три раза. Все три раза командовала женщина. Первый раз женщина прочитала прощальные слова с выражением, при этом это слушалось совершенно естественно, хотя было понятно, что это актёрская игра. Во второй раз женщина прочитала очень фальшиво. Меня это взбесило. А в этот раз женщина (дородная) читала с выражением бабки на базаре ("подходим, берём пирожки! Свежие, горячие!"). Но, несмотря на это, никакого отторжения не вызвало. Может быть, потому что это звучало искренне? Не знаю.
Отчего он умер-то? Точной причины не сказали. Но это было не самоубийство. Он просто вышел вечером на пробежку, пробежал немного, упал и умер. В таких случаях я обычно говорю "отравился, бедняга".
Обращаюсь ко всем! Соблюдайте правила техники безопасности. Правила дорожного движения. Думайте о последствиях своих действий. Если плохо себя чувствуете, обратитесь к врачу. Не кончайте жизнь самоубийством. Не перенапрягайтесь, больше отдыхайте, общайтесь с родными и друзьями (помните, завтра (даже сегодня!) их действительно может уже не быть... или вас). Спешите жить и не спешите умирать. Берегите себя. Это не спасёт от роковой случайности. Но это спасёт от роковой закономерности.
В низовье реки на песчаной косе стояла черная толпа. Джованни быстро побежал в ту сторону. Вдруг он заметил Марсо, которого видел недавно в компании Кампанеллы. Марсо подбежал к нему и сказал:
— Джованни, Кампанелла упал в воду.
— Как это случилось? Когда? — спросил Джованни.
— Дзанэлли стоял в лодке и пускал по течению фонарик. Лодка закачалась, и он упал в воду. Кампанелла сразу прыгнул за ним и подтолкнул Дзанэлли к лодке. Като подхватил Дзанэлли. А Кампанелла исчез.
— Но его ведь ищут!
— Да, все быстро собрались. Отец Кампанеллы тоже здесь. Но никак не найдут. Дзанэлли отвели домой.
Джованни пошел туда, где собрались остальные. Отец Кампанеллы был бледен, острый подбородок выдавался вперед. Он неподвижно стоял в своем черном костюме в толпе студентов и других жителей города, глядя на карманные часы.
Все пристально смотрели на реку. Никто не произносил ни слова. У Джованни сильно-сильно дрожали ноги.
Было лишь видно, как пульсирует свет от ацетиленовых фонарей, да как блестит рябь на поверхности черной воды.
Ниже по течению отражался огромный Млечный Путь.
Джованни не мог отделаться от чувства, что Кампанелла сейчас там, в каком-то его уголке.
Все так надеялись, что вот-вот из воды появится Кампанелла и скажет: «Ну, я наплавался», или выяснится, что он ждет помощи на какой-нибудь отмели, о которой никто не знает. Но тут отец Кампанеллы решительно сказал:
— Все кончено. Уже сорок пять минут прошло.
Джованни подбежал к профессору и остановился перед ним. Ему хотелось сказать, что он знает, куда отправился Кампанелла, что они с ним путешествовали вместе. Но у него сдавило горло, и он не смог сказать ни слова. Профессор внимательно посмотрел на него, видно подумал, что Джованни подошел поздороваться.
— Вы ведь Джованни? Спасибо, что пришли, — вежливо сказал профессор.
Джованни поклонился и ничего ответил.
— Ваш отец уже вернулся? — спросил профессор, крепко сжимая в руке часы.
— Еще нет, — ответил Джованни, слегка покачав головой.
— Как же так? Еще позавчера я получил от него очень хорошее письмо. Он ведь должен приехать сегодня. Может, судно задержалось… Приходите ко мне домой после школы вместе с товарищами.
С этими словами профессор опять перевел взгляд на реку, в которой отражался Млечный Путь.
Сердце Джованни переполняли разные чувства. Он молча отошел в сторону и со всех ног бросился бежать по берегу реки к городу. Он хотел поскорее принести маме молока и рассказать ей о скором возвращении папы.
Он даже взмахнул руками. На его добром лице отразилась полная готовность хоть сейчас, предаться огненному погребению.
Людей, которых я могу назвать Друзьями, у меня осталось двое. Более близких людей, чем ssvda я ещё не хоронил. Опыт был интересный, но повторять не хочется. Это было тяжело. А уж каково это, хоронить возлюбленных или детей своих -- я и представлять боюсь.
Я всё равно пропагандирую цинизм и смех над смертью, но в этом случае никакого цинизма и смеха мне не хватило.
На прощание пришло 40 человек. Наверное, это много для 24-летнего человека. Ну, из мужчин плакал один я. Рыдал, как побитая шлюха. Серьёзно. При этом я заметил любопытную деталь. Мой разум продолжал функционировать в нормальном режиме. Я продолжал холодно мыслить и следить за обстановкой, хотя был весь в слезах. То есть, рыдаю, а думаю -- "так, у этого товарища голос, как у поллитровой мыши" (он прощальную речь произносил). А потом ко мне полезли обниматься рыдающие красивые знакомые и незнакомые девушки, а я думаю "о, чья-то сиська".
И ещё меня порадовала тётка в крематории, которая заведовала механизмом и командовала действием. Я был на похоронах три раза. Все три раза командовала женщина. Первый раз женщина прочитала прощальные слова с выражением, при этом это слушалось совершенно естественно, хотя было понятно, что это актёрская игра. Во второй раз женщина прочитала очень фальшиво. Меня это взбесило. А в этот раз женщина (дородная) читала с выражением бабки на базаре ("подходим, берём пирожки! Свежие, горячие!"). Но, несмотря на это, никакого отторжения не вызвало. Может быть, потому что это звучало искренне? Не знаю.
Отчего он умер-то? Точной причины не сказали. Но это было не самоубийство. Он просто вышел вечером на пробежку, пробежал немного, упал и умер. В таких случаях я обычно говорю "отравился, бедняга".
Обращаюсь ко всем! Соблюдайте правила техники безопасности. Правила дорожного движения. Думайте о последствиях своих действий. Если плохо себя чувствуете, обратитесь к врачу. Не кончайте жизнь самоубийством. Не перенапрягайтесь, больше отдыхайте, общайтесь с родными и друзьями (помните, завтра (даже сегодня!) их действительно может уже не быть... или вас). Спешите жить и не спешите умирать. Берегите себя. Это не спасёт от роковой случайности. Но это спасёт от роковой закономерности.
В низовье реки на песчаной косе стояла черная толпа. Джованни быстро побежал в ту сторону. Вдруг он заметил Марсо, которого видел недавно в компании Кампанеллы. Марсо подбежал к нему и сказал:
— Джованни, Кампанелла упал в воду.
— Как это случилось? Когда? — спросил Джованни.
— Дзанэлли стоял в лодке и пускал по течению фонарик. Лодка закачалась, и он упал в воду. Кампанелла сразу прыгнул за ним и подтолкнул Дзанэлли к лодке. Като подхватил Дзанэлли. А Кампанелла исчез.
— Но его ведь ищут!
— Да, все быстро собрались. Отец Кампанеллы тоже здесь. Но никак не найдут. Дзанэлли отвели домой.
Джованни пошел туда, где собрались остальные. Отец Кампанеллы был бледен, острый подбородок выдавался вперед. Он неподвижно стоял в своем черном костюме в толпе студентов и других жителей города, глядя на карманные часы.
Все пристально смотрели на реку. Никто не произносил ни слова. У Джованни сильно-сильно дрожали ноги.
Было лишь видно, как пульсирует свет от ацетиленовых фонарей, да как блестит рябь на поверхности черной воды.
Ниже по течению отражался огромный Млечный Путь.
Джованни не мог отделаться от чувства, что Кампанелла сейчас там, в каком-то его уголке.
Все так надеялись, что вот-вот из воды появится Кампанелла и скажет: «Ну, я наплавался», или выяснится, что он ждет помощи на какой-нибудь отмели, о которой никто не знает. Но тут отец Кампанеллы решительно сказал:
— Все кончено. Уже сорок пять минут прошло.
Джованни подбежал к профессору и остановился перед ним. Ему хотелось сказать, что он знает, куда отправился Кампанелла, что они с ним путешествовали вместе. Но у него сдавило горло, и он не смог сказать ни слова. Профессор внимательно посмотрел на него, видно подумал, что Джованни подошел поздороваться.
— Вы ведь Джованни? Спасибо, что пришли, — вежливо сказал профессор.
Джованни поклонился и ничего ответил.
— Ваш отец уже вернулся? — спросил профессор, крепко сжимая в руке часы.
— Еще нет, — ответил Джованни, слегка покачав головой.
— Как же так? Еще позавчера я получил от него очень хорошее письмо. Он ведь должен приехать сегодня. Может, судно задержалось… Приходите ко мне домой после школы вместе с товарищами.
С этими словами профессор опять перевел взгляд на реку, в которой отражался Млечный Путь.
Сердце Джованни переполняли разные чувства. Он молча отошел в сторону и со всех ног бросился бежать по берегу реки к городу. Он хотел поскорее принести маме молока и рассказать ей о скором возвращении папы.
